Он бежал по саванне. Мощные лапы едва касались земли, при каждом соприкосновении с почвой из-под них выбивались золотистые искры. Длинная черная грива развевалась по ветру, словно флаг благородного рыцаря. Море желтой травы колыхалось в такт воздушным порывам, и, казалось, что ему не будет конца.
Однако вот виден край бездонной пропасти. Он же, вместо того, чтоб тормозить, лишь прибавил скорость. Толчок - и он взмыл над чернотой Небытия. Из пропасти вылетают гигантские вороны, и, яростно каркая, пытаются сбить его вниз. Однако он, легкий и маневренный, воспарил в небеса на невидимых крыльях на недосягаемую обычными смертными высоту. Еще выше - и он дотянется до солнца. Он уже видит этот свет...
...Этот чертов свет! О, боги, как этот свет мешает спать!
Рохорн тихо фыркнул и прикрыл глаза правой лапой, однако это не помогло. Настойчивый солнечный луч проскользнул меж пальцев львенка, светя в глаза и не давая вернутся в чудесное виденье, вытягивая Рохорна в куда менее привлекательную реальность.
-Отстань... - буркнул львенок, пытаясь отмахнутся от лучика лапой. - Заклинаю тебя, изыди, дай поспать...
Но "зайчик" даже и не подумал исчезать, и львенок нехотя приоткрыл глаза. Сонно, моргнув, он убрал лапу с морды и потянулся, разминая мышцы после сна.
Снаружи пели птицы, слышался шорох деревьев и тихий напев ветра. День обещал быть жарким.
Рохорн встал и, припав на передние лапы и широко зевнув, еще раз потянулся. Потом оглядел пещеру. Похоже, он ненароком заснул на месте отца - возвышении ближе к дальней стене пещеры, куда солнечные лучи заглядывали ближе к полудню.
Значит, отец не ночевал дома... - львенок грустно вздохнул. - Ну, он теперь монарх, у него куча проблем. Ему сейчас не до семьи.
Сердце львенка сжалось от тоски, и он, чтоб отвлечься от грустной мысли, принялся вспоминать свой сон. Там он был взрослым, сильным львом, повелителем Всего Сущего, непобедимым воином... Тем, кем он так страстно мечтал стать. И станет. Обязательно. Когда-нибудь, в будущем.

Снаружи донесся протяжный, слегка хныкающий зов. Рохорн повернул морду в сторону входа и прислушался. Вскоре зов повторился, более тихий, печальный. Львенок узнал голос своей сестры. Она отца зовет, чтоль? - удивился наследник. С тех самых пор, как отец прямо на глазах собственных детей расправился почти со всем родом З'Тулов, включая и их мать, Эйвин немного побаивалась отца... Рохорн думал, что это последствия пережитого шока - ведь в первое время и он смотрел на Магнуса со страхом, чуть ли не с ужасом. Однако если его страх постепенно выветрился, оставляя лишь неприятные воспоминания, то его сестра ни в какую не успокаивалась, становясь день ото дня всё более замкнутой. Порой это беспокоило даже её толстокожего брата-близнеца.
Тем временем показалась и сама обладательница голоса. Чуть меньше Рохона, без намеком на гриву, более пластичная. И при этом чем-то сильно на него похожая. Дело было даже не в расцветке и глазах, а в чем-то неуловимом.
Она остановилась и удивленным взглядом осмотрела пещеру. Глаза остановились на брате, и в них тут же появилась серьезность.
-Рохорн, ты отца не видел? - спросила она.
Черный львенок широко зевнул. На маленьких клыках блеснул отсвет.
-Не-а. - он выпустил коготки и царапнул твердую поверхность камня. Та отозвалась неприятным скрежетом. Наследник поморщился, дернув ушами.
-Он не ночевал в пещере. Я заснул на его месте, так что всю ночь он пробыл неизвестно где... - в голосе прозвучали обида и разочарование. Он считал, что, как наследник, он должен получать больше внимания, нежели ему уделял отец. Хотя умом он понимал, что тот не может разорваться на две части между долгом и сыном, однако детское сердце не желало ничего слушать, продолжая генерировать недовольство.
Рохорн тихо фыркнул и тяжело спрыгнул на землю. Ему еще недоставало ловкости взрослого льва, однако он уже мог прыгать с приличной высоты, чем неимоверно гордился, не упуская возможности продемонстрировать свои достижения. Однако обычно свидетелями этого были лишь прислуга да сестра. Первые наигранно восхищались им, фальшиво охая и с притворной жадностью провожая каждый "финт" наследника; вторая же относилась к этому равнодушно, поскольку сама обладала аналогичными способностями. И черный тосковал по искренней похвале отца, такой желанной и такой редкой.
Он уселся и снова принялся умываться, слегка постукивая хвостом о пол.